— Вы его убьете? — поинтересовалась девочка. — Разве это не будет местью?

— Я постараюсь сделать так, чтобы он больше не вредил, но кровь его на себя брать не стану, — честно ответил Тихомир. — Что я сделаю, пока не знаю, но это будет не месть, а возмездие, эти слова похожи, но смысл у них разный.

— Ладно, — согласилась Настя. — Я пока этого тоже не понимаю, может быть, пойму позже. Вы поужинаете с нами?

— Если меня пригласят, то конечно, — Буров встал. — А сейчас я отправлюсь в ваш парк, поставлю под большой тополь кресло и немного подремлю. Мне нравится дремать в вашем парке.

Тихомир вышел на улицу, сел в кресло под тополь, благодарно улыбнулся солнцу, легкому ветерку, несущему в себе запахи леса, теплой энергии, идущей от дерева, прикрыл глаза, задремал и ему приснился очередной сон.

Глава шестая

Буров сидел на деревянной скамеечке и, прикрыв глаза от яркого солнца, наблюдал, как играют дети. Он был не один, рядом с ним сидел старший волхв Велимудр, они сидели на завалинке и наблюдали, как играют дети — обычные девчонки и мальчишки носились по улице, загребая пыль босыми ногами. И игры у них были обыкновенными, да и дети чем-то особенным от других не отличались. Правда, имелось одно исключение. Именно ради него привел Тихомир посмотреть на игры детей своего учителя. Девчонки и мальчишки бегали, играя в салки, детский крик стоял на всю деревню, только и мелькали белые головки то тут, то там.

Мальчика звали Ждан. Хорошее имя, понятное. Ждали крепко мальчика родители, но рождались у них девочки, уже трое родилось, а продолжатель рода никак не появлялся, вот и пришли родители к Тихомиру, чтобы провел тот нужный обряд. Взялся волхв за дело не сразу, долго готовил обряд, старинные книги читал. Непросто было угадать момент зачатия, а главное помочь родиться здоровому мальчику, но он справился и гордился тем, что носится по улице веселый здоровый мальчишка, похожий на одуванчик, своими белесыми волосами. Глаза голубые, смышленые. Сам крепкий, ловкий, не зря на него родители не нарадуются. Знал Буров, когда проводил обряд, что сила, которую передал женщине во время тяжелых родов, никуда не уйдет, воплотится в дитяти. Так и произошло. Но очень ему не хотелось ошибиться в даре дитя, вот и привел старшего волхва Велимудра, чтобы тот подтвердил его догадки.

— Смотри, учитель, — Тихомир взял морщинистую руку в свою, заодно согрел: не грела кровь старика, часто мерз, даже сейчас в жару июльскую его знобило. — Сейчас начнут.

Дети собрались в кружок, посовещались, кто-то из девчонок отдал свой платок, и стали они играть в жмурки. Хорошая игра, простая, понятная. Только и нужно, что с завязанными глазами поймать другого. Сколько она доставляет удовольствия, сколько смеха и довольных выкриков! Такая же хорошая игра, как прятки. Обе эти игры от прадедов пришли, древние волхвы когда-то приложили мудрость свою в их придумывании. А все для того, чтобы узнать, кто обладает даром слышать неслышимое, и видеть невидимое, а кто нет.

Ждану довелось водить не сразу, не давался никому, и это тоже было свойством его дара, знал он заранее, кто и куда двинется, хоть и не понимал этого. Но все равно попался он девочке по имени Радосвета, поддался нарочно, потому что у этой милой непоседы никак не получалось никого зацепить, а без этого из круга не уйдешь — таковы правила. А он поддался, получается, спас от позора.

— Ну! — недовольно заныли другие дети. — Так нечестно, сейчас будет неинтересно, он любого поймает.

— Давайте я вас рассужу, — Тихомир встал и подошел к детям. — Пусть Ждан раз такой ловкий поймает кого-то одного, например, Болеслава, а других не трогает, если кого-то неправильно тронет, то пусть такое не считается, — Он взъерошил русые вихры худенькому мальчику, стоящему чуть в стороне и что-то ему прошептал. — А вы крутитесь вокруг него, не давайте покоя.

— А пусть, Ждан, поймает Болека, — закричали дети. Идея им понравилась. Действительно, раз он может поймать любого, пусть поймает кого-то одного. — Пусть! Не смогет! Не смогет!

— Смогу! — упрямо пробурчал Ждан. — Хоть это и нечестно. Вы все вокруг меня крутиться станете, а я вас не тронь.

И потеха началась. Тихомир вернулся к Велимудру, который задумчиво смотрел на мальчика.

— Есть в нем сила, чую, — покивал он головой и вытер навернувшуюся невзначай стариковскую слезу. — Хороший мальчик, вырастет, волхвом станет, знатный тебе ученик растет. Сегодня же с родителями его поговорю, чтобы отпускали к тебе на учебу.

— Походи, учитель, — Тихомир снова взял руку старика, чтобы согреть. — Смотри, что будет!

— Я этого мальчика сердцем вижу, зачем мне глазами смотреть? — улыбнулся старый волхв. — И в будущее уже заглянул, прав ты, но все равно глядеть стану, что твой постреленок вытворит, ты же, как понимаю, какую-то хитрость для него затеял?

— Так и есть, — засмеялся Тихомир довольный тем, что его разоблачили. — Как без нее?

А Ждану в это время завязали на глаза платок, двойным слоем, да еще на глаза узел поставили, чтобы уж точно ничего увидеть не смог, и забегали вокруг него. Вертелся мальчишка как гадюка на солнцепеке, кого ловил, того отпускал сразу, даже имя не называл. Крутился, вертелся, а из круга не выходил, потому что засалить никак Болеслава не мог — да и как бы у него это получилось, если мальчишка стоял в стороне? В том то и хитрость волховская была. Уж очень хотелось узнать, разгадает загадку его будущий ученик или нет?

Разгадал…

В какой-то момент он вдруг метнулся в сторону. Выскочил из круга, шлепнул Болека по руке, имя его выкрикнул, потом снова вернулся на место и снял платок.

— Нечестно, — загудели дети. — Нельзя из круга выходить!

— А я не выходил, — рассмеялся мальчишка, лукаво поглядывая на Тихомира. — Повязку снял в круге. А как я могу знать, не видя, где круг? А? То-то! Все честно! Пусть Болек водит.

Болиславу одели повязку, и он закрутился внутри круга.

— Пошли, учитель, — сказал Тихомир. — Дальше уже неинтересно.

— Погоди, торопыга, не спеши, — не согласился с ним Велимудр. — У этого второго мальчика тоже есть дар, хоть слабее. Сейчас сам поймешь.

Старик встал, подошел к мальчику, стоящему в круге, что-то ему прошептал, тронул рукой завязанные глаза, попросил детей встать в круг и предложил.

— А пусть, Болеслав, угадает, кто, где стоит. Каждому, на кого он правильно покажет, пряник дам.

— Не видать нам этих пряников, — вздохнула Радосвета. — Болек и в прятки никого найти не может, и в салки всегда засаленный.

— А ты не торопись, быстрига, — улыбнулся старый волхв. — Пряники то вам достанутся, не ему, вот пусть и покажет, кто ему больше всего нравится. Но если никто не нравится, тогда точно никому не достанутся пряники, а они вкусные, с недавней ярмарки привезенные.

— Тяжело то как, не видя, но я попробую, — Болеслав вздохнул, поправил повязку и ткнул пальцев в небольшую девочку, тоже стоящую чуть в стороне. — Любава тут стоит!

— А вот и первый пряник, — объявил Велемудр, протягивая, вытащенный из котомки сладкий приз девочке. — Любаве повезло.

— Больше никому не повезет, — нахмурилась Радосвета. — Не угадает он.

— Тсс, — проговорил старик. — Нельзя говорить, так ты ему знак подаешь, он же твой голос слышит, значит, поймет, где стоишь. Поменяйтесь живо местами.

Дети быстро разбежались и выстроились по кругу в новом порядке.

— Любава здесь стоит, — снова выкрикнул Болеслав, показывая на ту же девочку.

— Так нечестно, — загалдели другие. — Он только на нее показывает!

— Тихо! — старый волхв дал девочке еще один пряник, снова заставил всех поменяться местами. — Раз он так говорит, то теперь я буду просить его показывать на тех, чье имя я скажу, если не угадает, то пряники Любавы уйдут тому, на ком ошибется.

— Так нечестно, — насупился Болек. — Я хочу, чтобы у нее оба пряника были, тогда она мне один даст.

— Вот так, значит, ты хитришь? — улыбнулся Велемудр. — Тогда угадывай правильно! Где стоит Радосвета?